холодный январь ублюдочно забирается под черную толстовку, щекочет кожу ледяным дыханием у шеи, вседозволенно ( с наслаждением ) спускается ниже; сону ежится, наспех накидывает капюшон, зачесывая непослушную челку. трава на школьном футбольном поле едва начинает покрываться инеем – куртка спасает, сону морозный воздух сквозь зубы вдыхает, еле как вразвалочку добегает до высоких зрительских трибун. аккуратно лезет под них, прячется от надоедливого ветра
– от надоедливого всего вообще-то


в ебучей школе для неполовозрелых это, быть может, единственное такое место, где никто и никогда – тихо, спокойно и одиноко. из щелок в лавочках под трибуны скользит неуместный яркий свет фонарей, под ногам последние слова прошедшей осени и земля промерзлая – сону ютит холодные руки в карманах треников, запрокидывает голову, ловко опираясь на одну из деревянных подпор, и щурится от света, и воздух холодный вдыхает снова, выпуская изо рта едва заметный пар. не сдерживается, улыбается. когда взглядом ловит надпись наверху, которую вырезали тупым циркулем после четвертого урока – ‿ 큐 × 선우 ☆


в этой ебучей школе ни от кого не спрячешься. на каждом углу – друзья-приятели, сокомандники, преподы, которым ты торчишь зачет еще с лета, но пользуешься местом в баскетбольной и делаешь вид, что слишком занят подготовкой к соревнованиям – « простите, сонбэним, я зайду к вам после тренировки » – вот оно, знаменитое пиздабольство ким сону. после трени ноги сами тащат в общагу к кровати, а там нужно ухитриться избежать гневных и язвенных комментов от чанхи – за срач и мусор, за несделанную домашку и не заправленную кровать; а у сону ни братика, ни сестрички – его личное пространство еще никто так настойчиво и придирчиво не нарушал, но он все равно любит чанхи. особенно когда тот молчит. ким сону не понимает, когда так сильно начал ценить моменты тишины и монотонный шум воды в душе – тихий, спокойный, одинокий


в школе ни спрятаться, ни скрыться, но сону пытался. нарочно не заводил будильник, прогуливал занятия и факультативы, оставался в зале после тренировок, изнурял себя игрой с невидимым противником, добивал трехочковыми до блевоты и звездочек в глазах, пока не рухнет на бледно-желтый пол, слушая монотонные постукивания мяча в конце зала; неожиданно – голоса стали раздражать, звуки начали успокаивать. он никогда не был замечен в самокопании или дешевой жалости к себе – он громче всех кричит и чаще всего сам лезет на рожон. ким сону любит людей, и это взаимно
– так что с тобой не так, придурок?

[indent][indent] взгляд медленно скользит по надписи на дереве

ему было пятнадцать, когда чанмина перевели в их школу – сону еще тогда продал полмира за нелепые ямочки на смуглых щеках, indeed. и поставил себе ( сам того не зная ) цель – видеть эти ублюдские ямочки как можно чаще; любоваться стеснительной улыбкой, когда он вдруг позвал новенького сесть с ним за парту – само как-то вырвалось; сону не оставил им шанса – они обязаны были стать лучшими друзьями, как из американских фильмов 90-х, как в гарри поттере, как микеланджело и донателло. сону не оставил шанса даже себе – он привел его под эти трибуны ( тогда им еще не надо было так сильно нагибаться чтобы не приложиться о перекладины башкой ) вместе со стареньким айподом и проводными наушниками – слушать новый альбом twenty one pilots. а потом вошло в привычку – приходить сюда без особого повода, пачкая выглаженную школьную форму, просто сидеть и болтать, пинать редкую траву кроссовкой и слушать рассказ кью о том, как он нашел себе подружку. в тот же день сону ( движимый неведомой силой – jealousy ) дал чанмину в руки циркуль из пенала, усадил на свои крепкие плечи, а кью послушно начеркал дурацкую надпись, добавив крохотную звездочку

[indent][indent] ‿ 큐 × 선우 ☆


сону, наверное, не готов был видеться с кью сегодня, хотя сам предложил, но... что он ему скажет? опять пробубнить нечто невнятное о своих тренировках, спросит, случилось ли что-нибудь экстраординарное на однотипных уроках, и они скупо и сухо посмеются над очередной никому не забавной остротой от сону. почему все так изменилось? когда они повзрослели?


[indent][indent] – я думал, ты заблудился, уже дорогу не вспомнишь он отрывается от надписи на дереве и поворачивается к чанмину с мягкой, не под стать ему, улыбкой; сону наблюдает, как кью аккуратно пробирается через деревяшки к нему, останавливаясь в двух метрах. а у сону внутри все кричит и рвется, просит, чтобы этот придурок ближе подошел – не верится, как сильно он по нему скучал – тебя не спалили?


0:22. сону смотрит на телефон полсекунды, прежде чем погасить и убрать его в карман, а когда поднимает взгляд – сталкивается. как в смертельных авариях, как при кораблекрушениях, как в песнях про ту самую. и все, что сону может выдавить из себя под этим взглядом – короткую улыбку, почти извиняющуюся, немного неловкую, но, наверное, первую искреннюю за последние пару недель. кажется, что она лучше всяких объяснений и неудобных слов. сону надеется, что получить в ответ такую же, ту самую


[indent][indent] – так в падлу гулять, может тут посидим? как раньше